Никто не нарушил их покой, они умело шли, топая ножками в своё изумительное царствие. Имена им были даны такие: Селотый, Начука и Софонечка. Софонечка слепила красотой, и глядела любострастно, ведома ей была тантрическая похоть, и умение приглашать увядшее на праздник жизни. Начука был горазд смешить, а сам всё больше плакал, оттого и был у него красный нос, и морщины. Селотый был силён и ловок, прятался в тени от света, а на свету от теней, умел холод отгонять, и носил цилиндр на кудрявых волосах. Я смотрел как будто со стороны, и только рассказывал о них.
Селотый брёл с гор, на которых ночует солнышко, и видел земли мёртвых, где мёртвые с утра до ночи хоронят своих мертвецов, а потом ложатся спать, и никогда не кончаются, но не задержался там, а побрёл ещё дальше, через страшный лес, и через пугливый лес, и через мост над морем, и через мост над бездной, а потом встретил Начуку и Софонечку.
Начука брёл из странных стран, в которых не бывает иных слов, кроме ничего не значащих, и от того никто никому никогда не врёт, брёл он через восковые улицы, на которых всех радостей: разбить окно, да вставить, брёл он через греховные кварталы, в которых глядели ему вслед качая головами, потому что брать с него было нечего, даже жизнью он своей не дорожил. Проснулся он однажды в филиале дождя, где злились на него, а он рассмешил их всех, и наутёк кубарем. Долго ли брёл, коротко ли, а встретил Селотого и Софонечку.
Софонечка шла от воспоминаний, о которых молчала, и перво-наперво пришла в сонные столовые, где живут медузы, и зудят их щупальца от бесконечного грибка. Испугалась она их, и пошла дальше, туда где древние змеи пожирают свежих младенцев, как леденцы, и долго оживляла младенцев, но отчаялась и пошла дальше. Дальше — Больше, старый вечно растущий город, в котором нет людей, и нет зверей, а только дома и менеджмент, да пустые окрики упавших. Хлопотно там ей было, она вспылила и убежала, и угодила в самую чащу туманов, где и увидела как туман принимает формы грядущего и минувшего, и тебя и меня, и всего прочего. Туман принял форму мест, где она встретила вскоре Селотого и Начуку.
Софонечка их сразу полюбила за красивые тела и сердца, за чистые помыслы и грязные руки и совесть, и за общий контраст между чаянием и явью.
Селотый их сразу зауважал за уверенный шаг, и испуганный взор, за наивную надежду и циничные слова.
Начука их сразу решил уберечь от чёрных туч, и от мрачных предчувствий, от болотных дорог и дорожных забот.
Так и пошли они вместе искать своём окаянное место под солнцем, которого у них не отнять ни зверю беззаботно скалящему воняющую трупами пасть, ни ножам, звенящим в руках, ни лунному свету, стекающему по затылку обнажённых человечков, принимающих световые ванны.
За то прозвали их прозорливыми и говорили о них худо, и поминали их лихом, и молчали за них перед пьянкой, и любили их тайком, и завидовали им напоказ.
За шагом шаг, за буквой буква, так и пришли они в незнакомые места, а навстречу им сам Говорящий Ветер идёт, терпеливо оглядывая свои необъятные владения.
— Что — говорит — вы забыли в моих землях, по какому праву пришли сюда, и когда уйдёте? Я вас зачарую лязгом замков и не уйдёте вы никуда и не уйдёте вы никогда.
— Не тронь нас, Говорящий Ветер, чьих глаз никто не видал, и чьих слёз никто не ведал, мы мимоходом, мы сей же час покинем твои земли ласковые.
— Что вы забыли в моих землях, посыпанных травами и поросших песком, грязные дети иных наслаждений, как смеете вы перечить моей воле, заморочу вас цветными румянами, обману вас пряничными стенами, и оставлю навеки горевать о своих целях неведомых.
— Не тронь нас, не страши, Говорящий Ветер, чьих шагов не убоится только солнышко за толщей небытия, да чьей поступью умирают в свой срок духи беспричинные.
— Отпущу вас, если отгадаете три загадки, да зададите три вопроса, да придумаете три небылицы, да сами не поверите моим обманам.
Софонечка подумала «отчего братья мои названные не вступают в перебранку, не подать ли им пример?».
— Отпусти нас за так, за красивые глаза, покуда я не призвала погибших подле тебя обратно к жизни, и не посоветовала им расправиться с тобой.
— Отпущу вас, если вы найдёте мне Обезьяну Из Яйца и Свинью, Постигшую Таланты, и Зайку Мая, и приведёте их ко мне не уронив ни волоса с их тел, и не слезы со своих глаз.
«Отчего друзья мои не решаются вступить с ним в бой, не подать ли пример?» — так сказал себе Нучака, а наружу выпустил такие морфемы:
— Отпусти нас за так, за то что мы себя считаем собой, а тебя чем-то отдельным, покуда я не насмешил тебя по полного и окончательного превращения тебя в один лишь бестелесный смех.
— Отпущу вас, если выстоите против меня по девять смертельных поединков, да закуёте мою песню в лёд, да остановите время моё, не иначе.
«Видимо пропасть решили спутники мои, что же, пропадать так пропадать» — допустил Селотый и высказался:
— Отпусти нас просто так, за наши славные поступки, иначе я выбью из тебя дух вон, и сомну тебя вдребезги, и отучу дышать навеки, потому что такое есть слово моё, а слов я впустую не трачу.
Опешил Говорящий Ветер и превратился в пустотелого льва, склонного сжигать мир. Загорелась кругом земля, а наши друзья спрятаны были Селотым в тень от света огня, и спаслись.
Тогда обратился пустотелый лев пустолетным смрадом, верящим в гибель жизни. Умерло всё вокруг, но Софонечка призвала всё обратно, и стало всё как было.
Испугался пустолетный смрад, и оказался вовсе даже нетленным облачком, избирающим жртвы тоске. Запечалилось всё кругом, но Нучака рассмешил, и сберёг.
Но и того мало, вернулся Говорящий Ветер, и прикинулся обещанным драконом, о семи головах, одна другой первее, и о пяти телах, одно другого свойственнее, и о шести лапах, одна другую моет, и о трёхстах крыльях, о которых сказать нечего, кроме того, что их числом триста.
— Мы не боимся — услышал дракон, и стал больше.
— Мы не боимся и сейчас — услышал дракон вновь, и стал ещё больше.
— Мы не боимся и теперь — услышал еле-еле дракон, и вырос за пределы всего, от чего и распался на додекольоны архэ.
Оглохли от звука, ослепли от вспышки, но исцелились победой Софонечка, Нучака и Селотый.
Глянь — а кругом и есть их царствие, которое они искали, и кругом добрые взгляды, и кругом голова. Так они и живут по сию пору там, где победили Говорящий Ветер и придаются там различным деяниям, и не желают иной участи, а я лишь рассказываю о них ,да и то — закругляюсь.
